нужны, но не таким путём. Если я начну за деньги прибираться у собственной сестры, как я потом в глаза её маме смотреть буду? Она скажет, что сестра меня приняла, а я с неё деньги стрясла. Мол, девчонка сама без работы сидит, от мужа целиком зависит, а я ещё последнюю двадцатку вытянула. С другой стороны, они бы всё равно эти деньги другому человеку отдали. Ну, пусть другому и отдают. Можно, конечно, подать это так, что это не сестра, а её муж дал денег, а ему какие терзания – он меня никогда в жизни не видел. Но, с другой стороны, это он снимает дом, в котором я сегодня спала, и он оплачивает еду, которую я ела, за что я с него буду деньги брать? За то, что тряпкой немного помахала? А если возьму – как потом им в глаза смотреть? Я с ней в детстве в песочнице играла, в сарае от грозы прятались, а потом бездомного котёнка подобрали и ходили кормить каждое утро. Её мама мне с математикой помогала, без неё я бы выпускной экзамен не сдала – как я возьму деньги теперь? Она мне с собой конфет и колбасы копчёной передала для дочери, русского шоколада. А я приехала и бизнес стала устраивать. Не надо мне никаких денег. Обойдусь. Если будет нечего есть, пойду к чужим людям убираться. А к своим не пойду».

Основательно отмыв ванную и кухню и пропылесосив лестницу, Арина стала прощаться.

– Поеду встречать квартирную хозяйку. Спасибо за гостеприимство. А денег не надо. Каждую неделю я помогать не смогу, найдите уборщицу, а сегодня я просто так тебе помогла. По-родственному, – и пошла наверх за чемоданом.

Уже в автобусе нашла в кармане куртки мятые двадцатку и пятёрку с маленькой запиской на жёлтом стикере – «Я тебе тоже помогла. По-родственному».

                                          * * *

Саманта, долгожданная квартирная хозяйка, позвонила ей на мобильный и сказала, что ждет её возле колледжа в красном «Мондео». Голос у неё был неприветливый. Судя по всему, она не горела желанием увидеть новую жиличку.

«Ну почему все до такой степени не рады мне в этом городе? – расстроилась Арина. – Даже те, кому я плачу деньги? Вадик заработал на мне сто пятьдесят фунтов, а держался как последний хам. Ни жилья приличного за эти деньги не обеспечил, ни сервиса. Колледжу отдала триста фунтов за двухмесячный курс, а они набросились на меня за то, что я в понедельник не явилась на занятия. „Импульс“ получил свою комиссию фунтов сто, не меньше – так даже путёвой встречи в аэропорту не могли организовать, из-за этого все неприятности. А теперь ещё и Саманта, которой я, между прочим, заплатила двести фунтов за две недели, характер показывает. А все говорят, англичане вежливые до тошноты. Как она на меня по телефону наехала! Наверное, я что-то неправильно делаю. Может, жёстче надо быть? Хотя Маринка, вон, очень жёсткая со всеми – а не помогло».

Уже просмотрев все красные машины на улице – в марках машин она не разбиралась, а заглядывать каждой машине в зад в поиске названия казалось неловко – Арина встала у дороги напротив входа в колледж в надежде, что Саманта её узнает по чемодану. По улице взад и вперёд проходили арабы, индусы, чернокожие, несколько раз она услышала польскую и русскую речь, англичан особо не наблюдалось. Вдруг в двадцати метрах от неё раздался нетерпеливый гудок машины. Толстозадая негритянка в обтягивающих белых бриджах и цветастой блузке, с золотым ожерельем в глубоком вырезе, что-то кричала ей с другой стороны улицы.

– Простите, – прокричала Арина, – я не понимаю, – и выразительно развела руки на случай, если негритянка не слышит её из-за шума машин. Негритянка стала переходить улицу, по ходу останавливая движение и коротко переругиваясь с недовольными водителями. Поравнявшись с Ариной, она завизжала высоким пронзительным голосом.

– Я тебе сказала, будет красный «Мондео» напротив колледжа – сколько можно уже стоять и пялиться? Я не могу оставить машину, здесь нельзя парковаться, что, ты из всех машин в округе не в состоянии вычислить красный «Мондео»? – набросилась она на Арину.

– Извините, – пробормотала Арина, не разобрав ни одного слова. – Вы Саманта?

– Нет, я твоя новая учительница английского языка, – продолжала верещать негритянка, увлекая Арину через дорогу и показывая средний палец водителю, имевшему неосторожность затормозить в десяти сантиметрах от её массивного зада. – Я торчу на этой жаре уже пятнадцать минут, у меня машина плавится, а ты не в состоянии перейти улицу. Садись на заднее сиденье, что ты стоишь опять, ты что, не знаешь, как двери открываются или думаешь, что я тебе их открывать буду? Ты вообще английский понимаешь?

Она швырнула Аринин чемодан в багажник и указала на заднее сиденье. Арина плюхнулась на горячее кожаное кресло и смущённо затихла.

– Пристегни ремень! – заверещала Саманта, указывая на дверь. – Ты знаешь, что такое ремень? Ремень, ремень, ремень. Слушай, ты вообще когда-нибудь в машинах ездила? Или у вас там в Сибири только лошади с телегами? Эй, Гандо!

Арина в отчаянии завертела головой, пытаясь понять, куда показывает Саманта, и что она от неё хочет. С первого сиденья дёрнулась маленькая смоляная фигурка, Арина вздрогнула и вжалась в сиденье. Маленький бритоголовый негритёнок в цветастых шортах проворно протиснулся между креслами, вытянул из-за Арининого плеча ремень безопасности и ловко защёлкнул его возле её бедра.

– Спасибо, – пробормотала Арина, отойдя от лёгкого потрясения и стараясь не показывать своего шока от первого в жизни негритёнка. – Но это не важно.

– Не важно? – опять взвизгнула Саманта. – Если машину остановят, я за тебя штраф платить не собираюсь! Они скажут, что ты тупая иностранка и у тебя нет денег, поэтому платить должна я, потому что я тебя не предупредила, а я не собираюсь отдавать сотню фунтов за то, что ты такая безмозглая.

Арина решила сидеть тихо и больше ничего не говорить. Из сумбурной Самантиной речи она разобрала только сто фунтов. Они тронулись с места и через несколько минут проехали большую белую арку. «Мраморная Арка?» – мелькнула догадка. Роксана говорила, что так называется ближайшая к колледжу станция метро. Практиковать свой английский, чтобы подтвердить свою догадку, Арина не рискнула. Потом они какое-то время ехали вдоль парка с огромными деревьями, пятнистые стволы которых были раскрашены под камуфляжную форму. Спрашивать про странные деревья тоже не хотелось.

– Я ждала тебя в пятницу, – Саманта не унималась. – Ты должна была приехать в пятницу. Я ездила в аэропорт встречать тебя. Почему ты меня не дождалась? Ты думаешь, аэропорт находится так близко, чтобы кататься туда взад-вперёд?!

В этот раз Арина, наконец, уловила, что речь идёт о проваленной встрече в аэропорту.

– У меня не было телефона, – сказала она очень отчётливо. – Я хотела найти вас в аэропорту, но не знала где.

– Я же звонила, чтобы предупредить, что задерживаюсь. Я застряла в пробке и проторчала там полчаса. Как вообще можно приехать в другую страну без телефона? Эй, в твоей Сибири вообще есть мобильные телефоны?

Мобильные телефоны? В Сибири? За кого она нас принимает? Арина хотела возмутиться, но не нашла нужных слов. Довольно глупо пытаться возмущаться на языке, которым ты едва владеешь. Поэтому она предпочла отмолчаться и демонстративно отвернулась в окно. Они проехали станцию Виктория, которую Арина увидела только мельком, потом пересекли Темзу и выехали на набережную с причудливыми высотками, крыши которых напоминали расправленные крылья бабочки. «Воксэл» – прочитала Арина на дорожном знаке. По левую руку остался Парламент, за изгибом реки показалось колесо обозрения. Летний Лондон был удивительно красив.

«Завтра же после колледжа пойду в центр, – решила Арина. – Пятый день в Лондоне, а до сих пор видела только набережную, и то ночью».

Саманта ещё что-то долго и возмущённо говорила, но заметив, что Арина всё равно не понимает и уже больше не слушает, махнула рукой и включила